Александр Куприн: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1928". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 5. Размер: 83кб.

Часть текста: Юденича «усиленно расстреливали евреев», он пишет: «Куприн рассказывает, что его усилиями был предупрежден в Гатчине еврейский погром, который собирались учинить белые» <1> . Уточняя этот факт, сам Куприн в рецензии на книгу Маргулиеса писал, что он действительно составил тогда текст прокламации о недопустимости грабежа населения и насилий над ним, и эта прокламация была по его настоянию подписана генералом Паленом, напечатана в редактируемой Куприным газете и «затем расклеена по столбам» <2> . Много лет спустя жена писателя Елизавета Морицевна подтверждала, что в день захвата Гатчины белыми «по городу был расклеен приказ, написанный Куприным», в котором говорилось, что «погромщики будут подвергнуты серьезному наказанию» <3> . Такова одна сторона жизни и деятельности Куприна в захваченной белыми Гатчине. Но было в поведении писателя и нечто такое, что легло темным пятном на его имя. В штабе армии Юденича было решено создать в Гатчине «прифронтовую газету». Куприну была предложена должность редактора. Утром 18 октября Куприна отвезли в штаб и там генерал Глазенап, являвшийся генерал-губернатором захваченных белыми областей, предложил ему редактирование газеты, которую условились назвать «Приневский край». Руководителем и непосредственным начальником Куприна тут же был назначен генерал П. Краснов. От редактирования газеты Куприн не отказался. Трудно сказать, чем он руководствовался в сложившихся обстоятельствах. Возможно, что ему льстила надежда иметь «свою газету», об издании которой он безуспешно хлопотал целый год; могла тут быть и личная обида (ведь он, как выше говорилось, однажды был допрошен в ЧК). Чтобы там ни было, очевидно одно: Куприн смалодушничал. Свойственная ему шаткость политических убеждений, порою граничившая с идейной беспринципностью, на этот раз завела Куприна в стан ярых врагов революции. Как...

Входимость: 3. Размер: 7кб.

Часть текста: уверенность в том, какое драгоценное и прекрасное существо человек! Именно теперь, когда после четырех с лишком лет свирепствовавшей всемирной бойни людьми, по-видимому, всецело овладели жесточайший эгоизм, равнодушие к чужим страданиям, страсть к наживе всякими средствами, жажда грубых телесных утех, полное презрение к таким пустякам, как долг, дружба, любовь, совесть, — именно в наши дни эти отдельные случаи готовности положить душу свою за други своя высятся над миром светлыми спасительными маяками. Обращая к ним глаза и внимание, думаешь с надеждой и благодарностью, что человечество вовсе не до конца растлело, унизилось и испакостилось, что оно только временно переживает тяжкий, но неизбежный кризис, за которым опять придут годы сознательного, доброго творчества. Но одного не хочет, не может и не умеет понять и принять душа моя. Почему же ни один из этих немногих людей — светочей, людей с горячим сердцем, ясными глазами и неомраченной совестью — не возвысит своего громкого, авторитетного, человеческого голоса по поводу того наглого и кощунственного издевательства над правосудием, которое открыто разыгрывается теперь в России под видом следствия и суда по делу шахтенских служащих...

Входимость: 3. Размер: 8кб.

Часть текста: Книга, соединившая в себе "несобранное" литературное наследие Александра Ивановича Куприна, несомненно, привлечет внимание почитателей его таланта и всех, кого интересует история Русского Зарубежья. Масштабы вновь открывшегося литературного наследия писателя и в самом деле впечатляют: почти две сотни текстов, написанных в 1919-1933 гг. для русских периодических изданий Эстонии, Финляндии, Латвии и Франции и никогда более не переиздававшихся, составили внушительный объем более чем в 600 страниц. В их числе сочинения разных жанров, прежде всего малая проза, портреты выдающихся современников - Александра III, Л. Толстого, Л. Андреева, З. Пешкова, Н. Гумилева, В. Д. Набокова, В. Савинкова, А. Колчака, П. Врангеля, Ф. Малявина, С. Сорина, М. Арцыбашева и др. Однако главное место в книге занимает Куприн-публицист. Читатель, привыкший к образу демократа и гуманиста, благодушного классика и жуира, выписанного ангажированными мемуаристами и советскими биографами, с удивлением обнаружит, сколь далек этот сусальный образ от прототипа - идейного монархиста и консерватора, противника демократии и плюрализма, страстного защитника Белой идеи, не всегда соблюдающего нормы корректности в полемике с оппонентами. Разоблачительные характеристики Ленина,...

Входимость: 3. Размер: 15кб.

Часть текста: был у д-ра Белова. Жена его была добра, что повела меня в самое этаблессеману, в двух шагах от которого я и нанял комнатку с полным пансионом за 27 франков в сутки. Из того отеля, где я вчера вечером остановился, приходилось бы трижды в день спускаться вниз, чтобы купаться и пить воды. A Bourbon находится на высоте 200 метров и весь гористый. Где мне с моими ногами. Здесь были раньше Агафонов и Бернацкий и какой-то „тоже“ русский писатель с длинной бородою и длинной фамилией, которую нельзя запомнить. Я не знаю, как будет дальше. Но дышать мне здесь гораздо легче. Правда, дыхание не доходит до глубины… как в молодости, но все-таки до подложечки, а в Париже его хватало до кадыка в горле. Здесь воды un peu[Немножко (фр.).] содовые, un peu литиевы, un peu асмиевые, un peu солоны, un peu успокаивающие, un peu укрепляющие. Они для тебя! Если ты дашь мне слово, что в случае, если я заработаю за этот месяц больше 3000 франков, ты после меня поедешь сюда и это обещание, против обыкновения, исполнишь, то я тебя снова буду любить и уважать. Здесь 5000 жителей, но улицы полны. Чудесный скот. Много зелени. По ночам очень мелодично звенят лягушки, край богатый. В бельт никто не играет. Выше того адреса, что на обороте, не забудь написать Alexandre Kouprine, который тебя,...

Входимость: 3. Размер: 10кб.

Часть текста: окопы во время канонады, пренебрегая защитными укрытиями. Вслед за королем шли югославские воины в движении на Корфу. И венцом его отваги и горячей преданности родине был, несомненно, приснопамятный Салоникский прорыв, который навсегда останется в военно-мировой истории как один из самых доблестных примеров. В ту пору все настоящие мужчины, считая в их числе и стариков, и юношей, пошли на войну. Державе короля Александра I, оставшейся без оружия и без крепкой защиты, грозила тяжкая и злая участь, ибо одновременно над ее жизнью и независимостью висели три величайшие опасности: со стороны немцев, болгар и турок. Страна вопияла о помощи. Настойчивая и упорная мысль Александра I о Салоникском прорыве не встречала ни малейшей поддержки среди веских военных авторитетов — среди высших командиров Франции, Англии и России. Ее считали фееричной и невыполнимой. И вот, на последнем вечернем генеральном заседании, услышав в десятый раз о невозможности прорваться, король-герой сказал, со своим, как всегда приветливым взором, своим негромким, ласковым голосом приблизительно следующее: — Да, господа, вы, может быть, и, правы. Вероятнее всего — вы даже совершенно правы. За вами опыт, военная наука и мудрое благоразумие. Но должен вас уведомить: мною уже отдан приказ моей армии выступить завтра ранним утром, и отменить этого приказа я теперь не могу. И что это был за великолепный, самоотверженный, сделанный в самых крайних пределах человеческой силы и выносливости поход! Враги с фронта и тыла, с левого фланга и с правого, свирепые...

Входимость: 3. Размер: 32кб.

Часть текста: теперь четвертую жизнь. Первая протекала когда-то в России широко и беспечно, вторая, тревожная и глухая, — пришла с первых дней войны, третья — жалкое подобие жизни, которую мы влачили при большевиках, четвертая — эмигрантские серые дни…» — писал в декабре 1924 года Саша Черный, подводя грустный итог шести годам, типичным для большинства русских, оказавшихся после 1917 года далеко на чужбине [1] . В том же 1924 году исполнялось тридцать пять лет творческой деятельности одного из самых знаменитых прозаиков предреволюционных десятилетий — Александра Ивановича Куприна. В конце октября 1919 года Куприн в обозе разбитой Северо-Западной армии покинул Россию. 31 мая 1937 года в скором поезде «Париж-Москва» он вернулся на родину, которая к тому времени стала называться Советским Союзом. В этом промежутке спрессованы семнадцать с лишним лет скитаний: Эстония, Финляндия, Франция. «Считая моими последовательными этапами Гатчину, Ямбург, Нарву, Ревель, я твердо убедился, что чем глубже тыл, тем жить в нем оскорбительнее, тяжелее, гаже, непереноснее», — писал Куприн в мае 1921...

Входимость: 3. Размер: 43кб.

Часть текста: горных заводов на Урале и беговой конюшни в Петербурге. Абрамова Мария Морицевна (1865–1892), драматическая артистка. Агапов Николай Александрович. Агафонов Валериан Константинович (р. 1863), журналист. Азбелев Николай Павлович, адмирал, автор романов, повестей и рассказов о Японии, сотрудник «Современного мира». Айзман Давид Яковлевич (1869–1922), писатель. Александр Невский. Александр I (1777–1825) . Александр III (1845–1894). Алексин Александр Николаевич (1863–1923), старший врач ялтинской земской больницы. Алексинский Григорий Алексеевич (р. 1879), в начале своей политической деятельности социал-демократ, с 1918 года в эмиграции, где примкнул к лагерю крайней реакции. Ангарский — см. Клестов Николай Семенович. Андреев Леонид Николаевич (1871–1919). Андреева (рожд. Велигорская) Александра Михайловна (1881–1906), первая жена писателя Л. Н. Андреева. Андреева (рожд. Юрковская; в первом браке Желябужская) Мария Федоровна (1868–1953), артистка Московского Художественного театра (1898–1905), общественная деятельница, жена А. М. Горького. Анненский Николай Федорович (1843–1912), экономист-народник. Аносов Алексей Васильевич (1822–1906), генерал от артиллерии. Апухтин Алексей Николаевич (1840–1893), поэт. Арапов Иван Александрович (1877–1954), управляющий усадьбой в Даниловском Новгородской губернии. Арцыбашев Михаил Петрович (1878–1927), писатель. Аспиз Евсей Маркович (р. 1877). Бальзак Оноре (1799–1850). Бальмонт Константин Дмитриевич (1867–1942), поэт. Барятинская Лидия Борисовна. — См. Яворская Л. Б. Барятинский Владимир Владимирович (р. 1874), писатель, переводчик, издатель и редактор газеты «Северный...

Входимость: 2. Размер: 59кб.

Часть текста: тому же журналисту, что, усиленно отделывая давно написанную большую повесть «Желтый монастырь», он охотно принялся за окончание «Юнкеров» и что осенью текущего года намерен выпустить эту повесть в свет. Куприн пояснял: «Вспоминаю юнкерские годы, традиции нашей военной школы, типы воспитателей и учителей. И помнится много хорошего...» <71> . В том же году осенью, беседуя о «Юнкерах», писатель сказал, что теперь его ближайшей работой является завершение повести <72> . Была ли тогда полностью окончена повесть, неизвестно. Никаких упоминаний на этот счет нет ни в частично сохранившейся переписке Куприна за те годы, ни в заметках репортеров, ни в статьях близко знакомого с ним критика А. Измайлова. Намерение писателя издать «Юнкеров» осенью шестнадцатого года осуществлено не было: в канун и в период революции и гражданской войны не появлялось в газетах каких-либо отрывков из этого произведения. Рукопись «Юнкеров», оставленная автором в Гатчине, не обнаружена и, вероятно, погибла вместе с архивом писателя. Должно быть, Куприн вернулся к теме «Юнкеров» в первые же месяцы своей эмигрантской жизни в Финляндии. Так думать позволяет письмо Куприна к И. Е. Репину от 29 февраля 1920 года. Там есть следующие строки: «И еще просьба: нет ли у Вас случайно адреса Monsieur Denis Roches?. Помните, французский писатель и интересан русской жизни, переводчик Лескова и автор статьи о П. И. Шмелькове. Если есть, попрошу не отказать сообщить» <73> . Зачем Куприну понадобилась книга Дени Роша о Шмелькове? В...

Входимость: 2. Размер: 34кб.

Часть текста: Это – удивительный город. Он растет со скоростью новых американских городов, но растет не от замысла и воли отдельных личностей, а от естественного хода событий. В. И. Немирович-Данченко рассказывает о том, каким он застал Белград во время войны 1877-78 года. Это была всего-навсего беспорядочная куча низких деревянных домишек под соломенными крышами, а над этой деревнюшкой гордо возвышался каменный дворец короля... о полутора этажах. Но вот прошло с этого времени не более сорока лет (за вычетом войн), и Белград стал крупным европейским городом. Подъезжая к нему – все равно, на пароходе ли, по Дунаю, или в железнодорожном вагоне, – с восхищением видишь прекрасный, весь белый в зелени город, живописно разостлавшийся по холмам и долинам, взбираясь высоко вверх. А по вечерам он залит электрическим светом. Правда, в старом, нижнем городе мостовая покамест еще каменная и трогательно напоминает мне не то Устюжну, не то Наровчат, но уже на каждой улице, на каждом углу идет лихорадочным темпом шоссейно-строительная работа, уже пахнет в воздухе асфальтом, уже многие кварталы временно непроезжи, и вот завтра-послезавтра Белград проснется с торцовыми...

Входимость: 2. Размер: 12кб.

Часть текста: вычистились и выщеголились, как девицы на первый бал. Всё обдергивали и оглядывали друг дружку. Глядь – пушинка на рукаве – какой ужас! Скорее снять ее, бросить на пол, притоптать ногами. Хорошо, что досмотрели. Ну, а если бы царь заметил? Конечно, ничего бы, по доброте, не сказал, но как огорчительно: катковские меценаты, цвет московской молодежи, и вдруг представляются своему обожаемому монарху... все в пуху и перьях. О, позорище! Репетировали в последний раз, наскоро, придворный поклон, которому нас еще с младших классов обучал с усердием танцор Императорского московского балета Петр Алексеевич Ермолов. Раз, и два, а третья позиция – спина полусогнута, голова опущена, руки, с приятной округленностью в локтях, свободно свисают вниз... и четыре – не спеша, с достоинством выпрямиться. Государь приехал во время уроков, обошел все классы, начиная с младших, осиял всех лицеистов величественным взглядом, и оказалось потом, что никто в его присутствии не испытывал страха, а только восторг, крылатый полет души и сладкие мурашки по телу. Когда же обход кончился, государь выразил желание посмотреть одну из тех комнат, которые у нас полагались на каждого лицеиста старшего класса. Тут между нашим начальствующим персоналом и нами, старшими, произошло некоторое смятение. Побежал взаимный электрический ток: в чью комнату вести государя? Чья лучше? Кто не подведет? И как-то сразу, почти без слова, остановились на Малюхине. Он педант, он чистёхонька. Кто же, как не Малюхин? У него...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1928"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1928"