Вступительная статья |
Глава XLI
Премьера «Жизни Человека» в театре Комиссаржевской. — «Клоун». — Отъезд Куприна в Гельсингфорс.
«Жизни Человека» Л. Н. Андреева.
Ф. Д. Батюшков и я поехали в театр. Александр Иванович остался дома: произведения Леонида Андреева ему не нравились.
Пьеса имела успех. Замечательной была мейерхольдовская полька — наивный мещанский мотив, который подчеркивал примитив всей пьесы. Звуки шли от самого высокого до баса:
Позднее в Художественном театре звучала другая полька, более изысканная и нарядная
Когда я вернулась из театра, то сидевший у Куприна И. А. Бунин спросил меня с иронией:
— Ну как пьеса? Понравилась вам? Правда, что смерть сидит в уголке и кушает бутерброд с сыром?
Я ответила совершенно серьезно, что вещь мне очень понравилась и у публики она имела большой успех.
Мой ответ взбесил Куприна. Он схватил со стола спички, чиркнул, дрожащей рукой прикурил и бросил горящую спичку мне на подол. Я была в черном газовом платье. Платье загорелось.
У Александра Ивановича начались приступы неврастении. Врач рекомендовал поместить его в больницу, но Куприн лечиться в Петербурге не хотел и выбрал частную лечебницу близ Гельсингфорса.
Перед отъездом он передал мне в полную собственность, нотариально, первые три тома своих рассказов. Купчая совершалась в нотариальной конторе Тыркова, на углу Владимирской и Невского.
«Клоун», Александр Иванович в марте 1907 года уехал в Гельсингфорс. С ним поехала и Е. М. Гейнрих. До лечебницы провожал их Ф. Д. Батюшков.
С этого времени наши пути с Куприным разошлись, но мы с дружеским доверием и откровенностью продолжали относиться друг к другу
Примечания
120. Пьеса Л. Н. Андреева «Жизнь Человека» была поставлена в Московском Художественном театре 12 декабря 1907 года, режиссер К. С. Станиславский.
121. В 1921 году М. К. Куприна-Иорданская писала своей дочери Лидии: «…Я очень любила твоего отца, Лидинька, и решиться разойтись с ним было очень трудно, но когда я убедилась в том, что больше не могу служить ему опорой и поддержкой потому, что он сам же довел меня не только до острой неврастении… но даже и до более серьезного нервного расстройства, то я порвала с ним, и было действительно лучше для нас обоих, потому что каждый устроил свою дальнейшую жизнь по-своему, и мы перестали, наконец, мучить друг друга с ожесточением, на которое способны только страстно любящие люди» (Архив М. К. Куприной-Иорданской).
Вступительная статья |