Вступительная статья |
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава I
Мое первое знакомство с А. И. Куприным. — Забавная выдумка И. А. Бунина. — Рассказы о А. П. Чехове. — С. Я. Елпатьевский.— Знакомство Куприна с А. П. Чеховым и В. С. Миролюбовым весной 1901 года в Ялте. — Рассказ «В цирке».
В одно из ноябрьских воскресений 1901 года я усиленно готовилась к семинару
— Пришли гости, мамаша приказали вам принять, сами они к гостям не выйдут, — скороговоркой проговорила, входя ко мне, молоденькая горничная Феня.
Появление гостей меня удивило.
Моя приемная мать, Александра Аркадьевна Давыдова
Я вышла в гостиную. Среди комнаты стоял Иван Алексеевич Бунин и рядом с ним незнакомый мне молодой человек.
Приходу Бунина я обрадовалась. Мы давно не видались — последние два года он редко приезжал в Петербург, да и то ненадолго. Всегда, когда мы встречались после значительного перерыва, Иван Алексеевич, чтобы рассеять натянутость первой встречи, с пугливой почтительностью приветствовал меня и начинал разговор с какой-нибудь забавной выдумки. Так было и на этот раз.
— Здравствуйте, глубокоуважаемая, — обратился он ко мне. — На днях прибыл и спешу засвидетельствовать Александре Аркадьевне и вам свое нижайшее почтение. — Он преувеличенно низко поклонился, затем, отступив на шаг, еще раз поклонился и продолжал торжественно серьезным тоном: — Разрешите представить вам жениха — моего друга Александра Ивановича Куприна
Довольный своей выдумкой, Бунин лукаво посмеивался. Куприн сконфуженно переминался с ноги на ногу и, смущенно улыбаясь, мял в руках плоскую барашковую шапку.
В синем костюме в серую полоску, мешковато сидевшем на его широкой в плечах, коренастой фигуре, низком крахмальном воротничке (таких в Петербурге уже давно не носили) и большом желтом галстуке-«пластроне» с крупными ярко-голубыми незабудками, Куприн рядом с корректным, державшимся свободно и уверенно Буниным казался неуклюжим и простоватым провинциалом.
— Так вот, почтеннейшая, — продолжал Бунин, когда мы сели, — сядем, посидим, друг на дружку поглядим. У вас товар, у нас купец, женишок наш молодец…
Этот фарс, неожиданно придуманный Иваном Алексеевичем, был очень забавен. И на его вопрос: «Так как же, глубокочтимая, нравится вам женишок? Хорош?..» — я поддержала шутку:
— Нам ничего… да мы что… как маменька прикажут… их воля…
Мы от души смеялись, придумывая все новые и новые забавные диалоги.
Куприн молчал, и стало заметно, что он чувствует себя неловко и бунинская затея его не веселит. Шутку следовало прекратить.
имитировал Сергея Яковлевича, его манеру, жестикулируя левой рукой и заикаясь, говорить с пациентами по телефону.
Елпатьевский был хороший врач с большой практикой. Он лечил Чехова, очень этим гордился и не упускал случая подчеркнуть свои отношения с Антоном Павловичем.
Куприн оживился, другим стало выражение лица, исчезла связанность движений. Он придвинул к себе стоявшую на столе небольшую лампу и заговорил так, точно перед ним стоял телефонный аппарат:
— Говорит доктор Е… е… елп… п… патьевский, здравствуйте, Петр Иванович, сегодня я заеду к вам попозже. Надо сначала навестить Антона Павловича, последние дни я им недоволен, раньше четырех часов меня не ж… ж… ждите.
— Здорово, Александр Иванович, у тебя выходит «папаша», очень здорово, — одобрил Бунин.
— Напрасно смеются над Боборыкиным, — недовольно заметил Антон Павлович поэту Ладыженскому, автору анекдота. — Боборыкин — добросовестный труженик, его романы дают большой материал для изучения эпохи. Этого не следует забывать. Раньше и я писал много и очень скоро, но не могу сказать, что всегда хорошо, — передавал, со слов Ладыженского, Куприн о Чехове.
— Антон Павлович — необыкновенно скромный человек, — с увлечением продолжал Александр Иванович. — Каждый раз, когда ему в глаза говорят о том, что он большой писатель, и восхищаются его произведениями, он болезненно конфузится и не умеет сразу прекратить эти славословия. От публичных выступлений и оваций он всегда старается уклониться и не выносит, когда вокруг его имени создается газетная шумиха.
— Как-то утром я пришел к Антону Павловичу, — продолжал Куприн, — и застал у него издателя одного бульварного листка, который просил Чехова принять сотрудника его газеты.
«Что вам стоит, дорогой Антон Павлович, сказать ему всего несколько слов — сообщить краткое содержание вашей новой пьесы», — убеждал Чехова издатель, искательно глядя на него и прижимая руку к сердцу. «Никаких интервью я никому не даю», — с несвойственной ему резкостью ответил Чехов.
С разочарованным видом издатель вынужден был удалиться.
«Вы, конечно, знаете, Александр Иванович, — после ухода издателя сказал Антон Павлович, — как в наших газетах пишутся „Беседы с писателями“…»
— Сейчас могу продемонстрировать вам, как это делается, — предложил я Антону Павловичу:
«Знаменитый писатель радушно принял нас, сидя на шелковом канапе в своем роскошном кабинете стиля Луи Каторз Пятнадцатый. Он подробно говорил с нами о своей новой пьесе. „В одном из главных действующих лиц, — сказал он нам, — вы легко узнаете известного общественного деятеля Титькина. Героиня пьесы Аглая Петровна, фамилии ее я вам не назову, вы догадаетесь, о ком идет речь, если я скажу вам, что она красивая, богатая женщина, щедрая меценатка — покровительница литературы и изящных искусств“. — „Эту роль вы, наверное, поручите любимице публики, нашей несравненной артистке Кусиной-Пусиной?“ — спросили мы. „Конечно“, — подтвердил нашу догадку знаменитый писатель.
…»
«Общественный деятель Титькин и несравненная Кусина-Пусина — это удачно», — смеялся над моей пародией Антон Павлович.
— Да, ловко, — заметил Бунин, — впрочем, не удивительно, что ты хорошо знаешь этот литературный жанр. Тебе ведь в провинциальных газетках часто приходилось в нем практиковаться, — не удержался от небольшой колкости Иван Алексеевич. — Однако гости сидят, сидят, да и уходят, — сказал он, вставая.
Прощаясь, я передала Куприну от имени Александры Аркадьевны приглашение бывать у нас, когда она поправится и возобновит приемы.
— А как же насчет сватовства? — вспомнил Бунин. Куприн круто повернулся и направился к двери.
— Идем, — отрывисто бросил он.
Кажется, Куприн обиделся, думала я, проводив гостей. Неужели он не привык к выдумкам Ивана Алексеевича? Все-таки поддерживать эту нелепую шутку мне не следовало. Человек первый раз пришел к нам в дом и сразу попал в смешное положение. Ну, ничего. Потом все обошлось — он был интересен и остроумен.
С Буниным я была в хороших, приятельских отношениях. Мы познакомились в конце ноября 1896 года у народоволки Е. С. Щепотьевой, когда Иван Алексеевич приехал с Кавказа из толстовской колонии. У него не было еще той корректной манеры держать себя, которую он усвоил позднее. В первое посещение нашего дома он явился в голубой русской рубахе и высоких сапогах, что заметно не понравилось моей матери, которая его сразу невзлюбила. Но, несмотря на то, что она принимала его весьма сухо, он бывал у нас довольно часто.
Вскоре после отъезда Бунина в имение к родным я получила от него письмо:
«Высокочтимая Мария Карловна!
и три дня плясал на деревне.
Засим желаю здравствовать и низко кланяюсь Вашей драгоценной маменьке Александре Аркадьевне, сестрице с супругом, братцу, тетеньке… (далее следовал перечень всех живших у нас домочадцев).
Остаюсь Бунин Ивашка из сельца Мокрые Петушки».
В этот день вечером к нам пришли Короленки.
— Вы только послушайте, Владимир Галактионович, — возмущенно жаловалась моя мать, — что нынче пишут молодым девушкам такие господа, как ваш хваленый Бунин. «Справил себе порты и какие-то там сапоги…» Как вам нравится это остроумие?
— Александра Аркадьевна, молодость веселится. Она беспечно радуется и смеется. Но она проходит слишком скоро. И нам с вами остается только вспоминать нашу юность и сожалеть о ней, — сказал Короленко.
В следующую зиму, приехав в Петербург, Иван Алексеевич уже больше не изображал из себя народника и не убеждал меня стать сельской учительницей. Полоса увлечения толстовством прошла.
* * *
До своего приезда в Петербург в 1901 году Куприн жил в провинции, работая в киевских, поволжских, ростовских и одесских газетах. Но ни с одной редакцией он не связывал себя обязательными длительными отношениями. Он дорожил возможностью переезжать с места на место, попадать в новую обстановку, знакомиться с новыми людьми. Особенно привлекала его жизнь южных городов, где было солнечно и ярко, уличная толпа — пестрой и шумной, а люди — общительными и «легкими».
— Я толкался всюду и везде нюхал жизнь, чем она пахнет, — рассказывал мне впоследствии Александр Иванович. — Среди грузчиков в одесском порту, воров, фокусников и уличных музыкантов встречались люди с самыми неожиданными биографиями — фантазеры и мечтатели с широкой и нежной душой.
В Ялте, куда Куприн приехал из Одессы весной 1901 года, чтобы провести одну-две недели, он прожил гораздо дольше, чем предполагал. Семья писателя Сергея Яковлевича Елпатьевского, с которой Александр Иванович близко сошелся, убедила его не спешить с отъездом и устроиться у них. Дом Елпатьевских был большой и поместительный, но пользоваться их гостеприимством Куприн не хотел и поселился в деревне Аутке, где комнаты были гораздо дешевле, чем в городе.
«Внимательность его бывала иногда прямо трогательной, — писал Куприн в воспоминаниях о Чехове. — Один начинающий писатель приехал в Ялту и остановился где-то за Ауткой, на окраине города, наняв комнатушку в шумной и многочисленной греческой семье. Как-то он пожаловался Чехову, что в такой обстановке трудно писать, — и вот Чехов настоял на том, чтобы писатель непременно приходил к нему с утра и занимался у него внизу, рядом со столовой. „Вы будете внизу писать, а я вверху, — говорил он со своей очаровательной улыбкой. — И обедать будете также у меня. А когда кончите, непременно прочтите мне, или, если уедете, пришлите хотя бы в корректуре“.»
Этот «начинающий писатель» был Куприн.
— И каждое утро к девяти часам, — рассказывал мне Александр Иванович, — я приходил на дачу Чехова работать над своим рассказом «В цирке».
Рассказ «В цирке» нравился Чехову, и он, как врач, давал Куприну указания, на какие симптомы болезни атлета (гипертрофия сердца) автор должен обратить особое внимание и выделить их так, чтобы характер болезни не оставлял сомнений. Он с увлечением рассказывал Александру Ивановичу о различных сердечных болезнях.
— Я понял, — говорил Куприн, — что, если бы Чехов не был таким замечательным писателем, он был бы прекрасным врачом.
Денежные дела Куприна были в самом плачевном состоянии.
— Перед отъездом в Ялту я сдал несколько мелких рассказов в «Одесские новости». Присылка гонорара запаздывала, я сидел без гроша и поэтому особенно стеснялся оставаться обедать у Чехова. Но Антон Павлович видел меня насквозь, и когда я начинал уверять, что хозяйка ждет меня с обедом, он решительно прерывал меня: «Ничего, подождет, а пока садитесь за стол без разговоров. Когда я был молодой и здоровый, я легко съедал два обеда, а вы, я уверен, отлично справитесь и с тремя».
Весной 1901 года в Ялту приехал Виктор Сергеевич Миролюбов — редактор-издатель «Журнала для всех».
Миролюбов надеялся получить обещанный Чеховым для журнала рассказ, а попутно и узнать, что нового имелось у московских и провинциальных писателей, обычно весной и осенью съезжавшихся в Ялту. Познакомившись с Куприным, Виктор Сергеевич предложил ему заведовать беллетристическим отделом «Журнала для всех»
Однако окончательного ответа Александр Иванович не дал. Петербурга он не любил, и перспектива переехать туда его не прельщала, хотя он был уверен, что ничто на свете не удержит его в холодном, сумрачном городе, если люди там покажутся ему серыми и скучными, а из тесных редакционных стен потянет на волю, к южным солнечным берегам или в дремучие леса Полесья.
Когда рассказ «В цирке» был окончен, возник вопрос, в какой журнал его направить. Куприн считал себя связанным с «Русским богатством» — первым толстым журналом, в котором он начал печататься и где появилась самая значительная из всех до тех пор написанных им вещей — повесть «Молох», но сомневался, что рассказ, в котором действующее лицо — цирковой борец, будет одобрен журналом.
По совету Елпатьевского, Куприн послал «В цирке» А. И. Богдановичу, фактическому редактору журнала «Мир божий»
2. М. К. Давыдова с 1898 года была слушательницей словесно-исторического факультета Высших женских курсов (Бестужевских).
3. 25 марта 1881 года в семью Давыдовых подкинули девочку, которую они взяли на воспитание, окрестили Марией и удочерили.
4. «Мир божий» — ежемесячный литературный и научно-популярный журнал, основан А. А. Давыдовой 13 декабря 1891 года в Петербурге. Первый номер журнала вышел в январе 1892 года. Либеральный по своему направлению журнал сумел привлечь крупных писателей-реалистов: М. Горького, Д. Мамина-Сибиряка, И. Бунина, А. Куприна и др. — и вследствие этого был широко популярен в демократических кругах общества.
5. И. Бунин познакомился с А. Куприным 29 мая 1897 года в Люстдорфе (дачное место под Одессой — ныне Черноморка).
«Миниатюр» с надписью: «Глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову с чувством большой робости автор. Одесса, 1901, 13 февраля». «Ошибкой является упоминание Н. Д. Телешовым, К. С. Станиславским, М. П. Чеховой и Е. П. Пешковой имени Куприна среди писателей, посещавших Чехова во время гастролей Художественного театра в Ялте в апреле 1900 года» (прим. М. Куприной-Иорданской).
7. Это была первая встреча Куприна с В. С. Миролюбовым. Письменное приглашение сотрудничать в «Журнале для всех» Куприн получил в мае 1899 года. Редактором отдела беллетристики в «Журнале для всех» Куприн был с декабря 1901 года по февраль 1902 года.
8. Рассказ Куприна «В цирке» был напечатан в январской книжке журнала «Мир божий» за 1902 год.