Межевой знак

Межевой знак

Смерть Савинкова — новая загадка. Первой мы, вероятно, никогда не разрешим: какие цели и планы повлекли его в Советскую Россию? Сам он на это никому уже не ответит. Свидетельства же третьих лиц всегда будут сомнительны.

Убил ли он сам себя и как: по холодной ли воле или в минуту острого отчаяния? Или его прикончили большевики, со свойственным им равнодушием душевных идиотов?

Очень достоверно то, что Савинкову дали ясно понять: десять лет ты просидишь неуклонно, хотя от тебя самого зависят льготы, а может быть, и сокращение срока, если ты сделаешь то и то, то есть нечто возможное и приемлемое только для заматерелого чекиста, но отнюдь не для человека, каким всегда был и каким если даже погнулся, то все-таки остался Савинков.

жуткие сторожа. Помните ли вы ту фотографию суда, где Савинков снят стоя, в черных перчатках, со склоненной головой, опущенными веками и губами, сжатыми в трубочку? Там за ним стоит молодой вооруженный чекист. Замечательная фигура. Это уже не человек, а самодействующий маузер — совсем новая патентованная машинка. Но Савинков ведь отлично знал, что самый вооруженный, самый злобный и самый неусыпный дурак ничего не стоит перед умной головой и двумя голыми руками. Нет, Савинков не мог умереть от страха перед долгим заключением. А у большевиков было много — очень много — мотивов для того, чтобы его устранить. Сделали они это грубо, впопыхах, ибо давно привыкли к безответственности.

Для нас самое важное то, что вместе со смертью Савинкова умер и навсегда отошел в прошлое героический период революции. Тут межа, на которой память об этом талантливом и необычайном человеке стоит высоким, трагическим символом.

Да. Можно всячески смотреть на жизнь и деятельность русских террористов. Я, например, думаю, что вся их работа ничего не принесла ни им, ни их врагам, ни России, кроме злобы, крови, взаимного истребления и замедления прогресса. Я осмеливаюсь даже думать, что всякого рода социализм является для России такой же вредной и ненужной роскошью, как бритва «джилет» для троглодита или носовой платок для свиньи.

Но одно дело — отравлять безответственно слепые, темные, невежественные массы ядом ненавистнической пропаганды, взирая на них с высоты своего среднегимназического образования как на серый материал для лепки будущего мирового счастья. И совсем другое дело идти — баш на баш, ставить свою жизнь — величайшую драгоценность — против чужой жизни.

Правительство прежней России поступало по-своему логично, сквитывая жизни при помощи веревки. Но к террористам у него все-таки были признаки уважения. И часто его агенты, к своему великому удивлению, находили в этих страшных убийцах людей кротких и вежливых. Когда Дурново приехал в тюрьму к Балмашеву уговорить его подать прошение на высочайшее имя, Балмашев прервал длинную речь товарища министра скромными словами:

— Генерал, я, могу подумать, что вы моей смерти боитесь больше, чем я сам.

А Каляев, уже готовый бросить бомбу, уже уловивший самый удобный момент, останавливает свою руку: в коляске, кроме великого князя, сидит дама…

Лучшие из социалистов (ей-богу, везде есть хорошие люди) сами признают, что их дело в будущей России проиграно на многие десятки лет. Худшие еще кокетничают с большевиками, еще оказывают им формальное сопротивление. Так при иных обстоятельства женщина шепчет мужчине: «Скажи, что ты никого, кроме меня, не будешь любить. Хоть солги, но скажи. Ну, что тебе стоит. И тогда — я твоя…»

А большевики правы в своей мужской неподатливости. Все равно она и так падет в их объятия. Природа возьмет свое.

РГ. 1925. 24 мая. № 333.

О Б. В. Савинкове и его отношениях с Куприным см. статью «Выползень» и примеч. к ней.

Убил ли он сам себя и как… Или его прикончили большевики… — 14 мая 1925 г. в советской печати появилось сообщение о том, что Савинков, с конца августа 1924 г. отбывавший десятилетний срок заключения во внутренней тюрьме ОГПУ на Лубянке, вечером 7 мая 1925 г. покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна. Одновременно было опубликовано датированное этим же числом — 7 мая — его письмо к председателю ОГПУ Ф. Э. Дзержинскому, в котором Савинков заявлял, что его дальнейшее пребывание в тюрьме для него невыносимо, и требовал своего освобождения, которое было обещано ему после раскаяния. И запоздалое сообщение о гибели (через неделю), и некоторые неясности в описании ее обстоятельств сразу же вызвали подозрения, что Савинков не покончил с собой, а был убит тюремщиками (позднее эта версия пропагандировалась В. Шаламовым и А. Солженицыным) Появившиеся в 1990-е годы публикации, в частности полный текст письма Савинкова к Дзержинскому, заставляют отказаться от этой версии. Савинков, скорее всего, действительно покончил с собой или был убит при попытке к бегству. См. публикацию Д. И. Зубарева «Человек, который хотел расширить человеческую свободу» (Независимая газета. 1995. 23 мая).

Я, например, думаю, что вся их работа ничего не принесла ни им, ни их врагам, ни России, кроме злобы, крови, взаимного истребления и замедления прогресса. — В этой фразе отчетливо заметна полная перемена точки зрения Куприна на революционный террор по сравнению с доэмигрантским периодом. Ср. его рассказ 1918 г. «Гусеница» с восторженной характеристикой революционерок-террористок В. Фигнер, В. Засулич, М. Спиридоновой, М. Школьник и др.

Когда Дурново приехал в тюрьму к Балмашеву… — Дурново Петр Николаевич (1844–1915) — в 1902 г. товарищ министра внутренних дел. Балмашев Степан Валерианович (1881–1902) — русский революционер. 2 апреля 1902 г. в Петербурге застрелил министра внутренних дел Д. С. Сипягина. На суде заявил, что совершил это по приговору боевой организации партии социалистов-революционеров; был повешен. Выстрел Балмашева ознаменовал начало новой волны революционного террора в России в XX в.

… останавливает свою руку… — Каляев Иван Платонович (1877–1905) — русский революционер. 4 февраля 1905 г. в Кремле убил генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича (дядю императора), бросив бомбу в его карету. На суде заявил, что счастлив умереть за народ. В воспоминаниях руководителя Каляева по боевой организации Б. В. Савинкова, опубликованных в 1908 г., говорилось о том, что первую попытку покушения на великого князя Каляев не осуществил, увидев в карете рядом с ним детей, а не «даму», о которой пишет Куприн.

Раздел сайта: