Александриты
В конце 1918 года мне пришлось быть по одному делу в Москве, на Тверской, в старинном генерал-губернаторском доме, занятом тогда, если я не ошибаюсь, Московским Советом.
Мне пришлось там беседовать довольно долго с одним видным лицом большевистского мира, человеком, кстати сказать, весьма внимательным, умным и терпимым. Его на минуту отозвали. Но я видел, как он разговаривал в соседней комнате с очень высоким смуглым монахом, у которого пышные волосы и широкая борода были, как серебро с чернью. Маленький большевик не доставал ему до плеча и в разговоре должен был задирать голову кверху. О чем они говорили, я не знаю, мой чичероне объяснил мне, что монах этот — Константинопольский патриарх, приехавший хлопотать за святейшего Тихона. Я тогда же подивился про себя на странные узоры, какие вышивает судьба по канве человеческой жизни. Наместник древнейшего патриаршества — и вдруг очутился в роли скромного просителя перед малюсеньким человеком, ставшим волею идиотского случая хозяином во дворце Салтыковых и Долгоруковых! Этот человек был — Л. Б. Каменев.
Но за время его отлучки, оглядевшись вокруг, я был не менее изумлен и заинтересован другим зрелищем. У задней стены, около большого стола, наклонившись над ним, стояли трое степенных козлобородых людей в косоворотках и высоких сапогах, типа московских артельщиков. На столе были грудами навалены серебряные и золотые вещи — миски, призовые кубки, венки, портсигары и т. п., многие — в скомканном и сплющенном виде. Тут же помещались железные гарнцы, доверху наполненные золотой и старинной, времен императриц, монетой. Артельщики чем-то брякали, что-то взвешивали и записывали.
«Так вот, значит, каким путем было выплачено германцам, по негласному пункту Брестского договора, двести сорок тысяч килограммов золотого лома, подвезенного к границе в пятнадцати вагонах!»
Но со времени этой уплаты прошло два года. Бессистемные реквизиции были оформлены в многочисленных декретах. Золото и бриллианты объявлены собственностью государства. Частным лицам разрешается оставлять у себя золотые вещи не тяжелее золотника и камни не свыше полукарата. Вещи, превышающие эти нормы, должны быть сдаваемы в казначейства или местные Советы.
В Совдепии нет ни одного взрослого человека «некоммуниста», не подвергавшегося тюрьме и предварительному обыску с попутной реквизицией драгоценных вещей. На то, что перепадает в руки комиссаров и их жен, правительство смотрит сквозь пальцы. Но оно не напрасно состоит из людей тонких и ловких. Предоставляя мелким агентам лакомиться пескарем и плотвичкой, красную рыбу, по безмолвному уговору, оно оставляет за собою. Таким образом оно и наложило тяжелую лапу не только на сейфы, но и на все заклады ссудных касс и ломбардов — частных и казенных.
Мне теперь очень ясно, откуда берутся у большевиков те миллионы золотом, которыми они расплачиваются с раболепствующими, и те миллиарды, которые они хвастливо предлагают в виде залога и поруки в верности своих обещаний.
Несомненно и то, что предполагаемый товарообмен не обойдется без участия в нем звонкой монеты, чеканенной из переплавленных наворованных вещей. Ничего. Этот вольт с успехом пройдет в небрезгливой международной политике.
… общественных уборных, за пользование которыми взималась плата в пользу государственного фиска. Один придворный упрекнул его: не подобает-де цезарю увеличивать казну таким грязным путем, ибо как-никак, а на монетах все же выбито изображение его лица.
В ответ на это сетование император достал золотую монету и, протянув ее придворному, сказал:
— Понюхай Пахнет чем-нибудь?
— Ничем, великий Цезарь.
— Итак, запомни навсегда, что золото ничем не пахнет.
столетий и прочих предметов не весовой, а художественной стоимости, которые пойдут в лом. Их еще осталось без числа в руках большевиков. Далеко не всё успели скупить на Сухаревке, в Александровском рынке и у антикваров предприимчивые американцы.
Интересуюсь же я этим вопросом вот по какой личной причине.
Когда-то, в минуту сказочной роскоши, обладая несколькими свободными десятками рублей, я заказал ювелиру (Берман, Владимирский пр., № 3) сделать маленькую безделушку — дамское кольцо. В нем два александрита: один, побольше, около карата, четырехугольной формы, плоховатой воды и с трещинами, взят неподвижно в лапки, а другой, помельче, весом менее полкарата, но прелестно меняющий цвета, висит, прикрепленный к петельке. По бокам первого камня — два крошечных бриллиантика. Кольцо это, конечно, нашло себе пристанище в ломбарде и теперь составляет собственность коммуны РСФСР.
Я уверен, что второго, именно такого, чисто любительского кольца, особенно принимая во внимание характер камушков, не может быть на свете. Но я уверен также и в том, что едва только начнется торговля с Совдепией, как большевики откроют на границе огромную антикварную и ювелирную лавочку. Так вот, пусть бы кто-нибудь посоветовал, что мне делать, если однажды, года два спустя, я увижу на хорошеньком безымянном пальчике какой-нибудь прекрасной леди это столь хорошо знакомое мне кольцо с александритами, представляющими, надо сказать, вообще большую редкость? Не поднимать же мне крик: «Сударыня, вы носите кольцо, уворованное у меня!»
Понятно, я только покраснею и промолчу. Да и какой может быть разговор о моей смешной безделушке, если Европа со спокойной совестью готовится покупать лес, хлеб, каолин, суперфосфаты, лен, пеньку, платину, кожу и мясо и все прочее, принадлежащее кому угодно, но только не шайке заведомых убийц, сутенеров и мошенников, самозванно именующих себя русским правительством.
Впервые — НРЖ. 1920. 6 февраля. № 29.
…за святейшего Тихона. — Тихон (Белавин Василий Иванович; 1865–1925) — патриарх Московский и Всея Руси с 28 октября 1917 г. См. примеч. к статье «Стрекозиные души» и статью «Строгим» в наст. изд.
— Л. Б. Каменев. — Каменев (наст. фам. Розенфельд) Лев Борисович (1883–1936) — политический деятель, журналист. В 1918–1925 гг. — член Политбюро ВКП(б), председатель Моссовета. В апреле 1926 г. вместе с Троцким и Зиновьевым вошел в «объединенную оппозицию». 23–26 октября того же года пленумом ЦК ВКП(б) исключен из Политбюро. В декабре 1934 г. арестован. В августе 1936 г. предстал в качестве обвиняемого на открытом политическом процессе вместе с Г. Зиновьевым, Г. Евдокимовым, И. Смирновым и другими крупными деятелями ВКП(б). Расстрелян. Интересно сравнить эту статью с описанием Каменева, данным В. Ходасевичем в очерке «Белый коридор. Званый вечер у Каменевых» (Ходасевич В. Собр. соч.: В 4 т. М.: Согласие, 1997. Т. 4. С. 247, 254–255). См. также статью «Ленин. Моментальная фотография» в наст. изд.
Тут же помещались железные гарнцы… — Гарнцы — посуда, предназначенная для хранения сыпучих продуктов.
…кажется, Веспасиан или Тит (это рассказано у Светония)… — Имеется в виду Веспасиан Тит Флавий (9-79) — римский император. Светоний Гай Транквилл (ок. 70 — ок. 140) — римский писатель, автор книги «Жизнь двенадцати цезарей».
…взималась плата в пользу государственного фиска. — Фиск — государственная казна, налоговая служба.
Кольцо это, конечно, нашло себе пристанище в ломбарде… — Ср. с воспоминаниями К. А. Куприной: «Материальное состояние нашей семьи в 1917 г. было неважное, если судить по сохранившимся распискам ломбарда. В них числятся брошка, серьги, три кольца, брелок с бриллиантами и камнями и цепочка с тремя брелоками, золотая. Срок перезакладки 2 июня 1919 г… Этих вещей в эмиграции с нами не было, наверное, так и остались в ломбарде» (Куприн — мой отец. С. 86).
«Сударыня, вы носите кольцо, уворованное у меня!» — Этот эпизод обыгрывается Куприным в стихотворении «Сударыня, вы носите кольцо, которое у меня украли» (С. 1920. № 72).