С Балаклавой тесно связана удивительная, исполненная драматизма судьба талантливого русского писателя Александра Ивановича Куприна (1870 – 1938). Многое в этом городе напоминает о его пребывании. Куприн открыл для себя Балаклаву в сентябре 1904 г., заинтересовавшись городком после рассказов балаклавского грека Г. Денакса, владельца небольшой устричной лавки в городе Петербурге. Вначале он остановился с женой в гостинице «Гранд-отель» (здание, построенное в 1887 г., сохранилось – Набережная Назукина, 3), затем переехал на дачу Ремезова на Третьей улице (сейчас ул. Рубцова, 25). Дом разрушен в годы Великой Отечественной войны, на его фундаменте построено новое здание. Городок покорил писателя: «В Балаклаве конец сентября просто очарователен. Вода в заливе похолодела, дни стоят ясные, тихие, с чудесной свежестью и крепким морским запахом по утрам, с синим безоблачным небом, уходящим бог знает в какую высоту, с золотом и пурпуром на деревьях, с безмолвными черными ночами».
В это время он работал над начатым романом «Поединок». Через год, в августе, после выхода «Поединка», Куприн вновь приезжает в полюбившуюся ему Балаклаву. Он опять поселяется у Ремезова.
В Балаклаве А. И. Куприн работал над рассказами «Штабс-капитан Рыбников», «Сны», «Тост», приступил к циклу очерков «Листригоны». Сюда, в Балаклаву, приезжали его друг Ф. Д. Батюшков – критик, редактор журнала «Мир божий», внучатый племянник поэта К. Н. Батюшкова, писатель Н. Н. Никандров...
Решив обосноваться здесь на постоянное жительство, он покупает участок земли на склоне балки Кефало-Вриси, по которой сейчас проходит улица Историческая. А. И. Куприн сам составил план дома, сада, разбил дорожки, вел переписку о покупке фруктовых и декоративных деревьев; приобретал саженцы у местных садоводов. Рабочие выравнивали каменистый склон балки, делали подпорные стенки. Это место легко найти по пирамидальным тополям, возможно, посаженным самим писателем. Но дачу на участке «Кефало-Вриси», как его назвал Куприн, он построить не успел.
«листригонов», упоминаемых Гомером в «Одиссее». Его принимают в рыбацкую артель. Наблюдения за бытом и нелегким трудом рыбаков вылились в очерки «Листригоны» и рассказ «Светлана».
В очерках он раскрывает поэзию тяжелой, полной риска, но радостной жизни балаклавских рыбаков – мужественных, волевых людей, сохранивших тысячелетний опыт предков, естественность и простоту, товарищескую преданность и взаимовыручку.
С восхищением и теплотой Куприн пишет: «О, милые простые люди, мужественные сердца, наивные первобытные души, крепкие тела, обвеянные соленым морским ветром, мозолистые руки, зоркие глаза, которые столько раз глядели в лицо смерти, в самые ее зрачки!»
Куприн не меняет реальных имен рыбаков – героев очерков: Ваня Андруцаки, Федор из Олеиза, Христо Амбарзаки, Юра Липиади... В очерке «Макрель» выведен образ рыбака Юры Паратино. «Конечно, Юра Паратино – не германский император, не знаменитый бас, не модный писатель, не исполнительница цыганских романсов, но когда я думаю о том, каким весом и уважением окружено его имя на всем побережье Черного моря, – я с удовольствием и с гордостью вспоминаю его дружбу ко мне».
Особая дружба связывала А. И. Куприна с Колей Констанди. Его двухэтажный дом с верандой (ул. Калича, 45) он часто посещал. Старожилы утверждают, что комната Коли Констанди находилась слева на первом этаже, в помещении справа хранились сети. Наверху слева жили родители, в правой комнате – дети. Когда Куприн останавливался у Констанди, ему отдавали комнату родителей, которые переходили в детскую.
14 октября 1905 г. А. И. Куприн выступил на благотворительном вечере в Севастополе с чтением отрывков из «Поединка». После чтения к нему подошел моряк, поблагодаривший писателя за повесть, которая произвела на всех офицеров неотразимое впечатление и помогла им «... до известной степени познать самих себя, свое положение в жизни, всю его ненормальность и трагизм».
Б. М. Аспиз позже вспоминал: «Александр Иванович, проводив этого офицера, долго смотрел ему вслед, а потом обратился к нам со словами: «Какой-то удивительный чудесный офицер». А через месяц, 15 ноября 1905 г. Куприн станет свидетелем жестокой расправы над моряками восставшего революционного крейсера «Очаков» и узнает в руководителе восстания «чудесного офицера».
На эти кровавые события писатель откликнулся написанным 20 ноября в Балаклаве очерком «События в Севастополе». «Мне приходилось в моей жизни, – писал Куприн, – видеть ужасные, потрясающие, отвратительные события. Некоторые из них я могу припомнить лишь с трудом. Но никогда, вероятно, до самой смерти не забуду я этой черной воды и этого громадного пылающего здания (крейсера. — авт.), этого последнего слова техники, осужденного вместе с сотнями человеческих жизней на смерть сумасбродной волей одного человека».
Писатель дает краткую уничтожающую характеристику командующему флотом адмиралу Чухнину: «Это тот самый адмирал, который некогда входил в иностранные порты с повешенными матросами, болтавшимися на ноке».
«Очакова». Узнав, что в Балаклаве скрывается человек десять матросов, он принимает решительные меры к их спасению. Куприн едет в Чоргунь, в имение композитора П. И. Бларамберга, и договаривается укрыть их под видом рабочих на виноградниках. Достав морякам штатские костюмы, Куприн ночью проводил их в Чоргунь.
Подробности спасения очаковцев сообщил Аспиз: «Куприн предложил план: я должен был пройти вперед, как бы прогуливаясь, и таким образом показать путь матросам. Сам он пошел «занимать» полицейских... Когда я проходил мимо участка, я слышал голос Александра Ивановича и хохот городовых, которым он что-то рассказывал и выкидывал разные штуки, притворившись пьяным.
План удался. Через несколько минут вся группа вышла на Ялтинское шоссе, и к ней присоединился Куприн. Я вернулся домой, а Куприн повел их степью в Чоргунь и благополучно доставил в условленное место».
Никто из матросов в Чоргуне не был арестован. «Честь спасения этих матросов-очаковцев принадлежит исключительно Куприну. Только его находчивость и смелость могли изобрести и осуществить этот план», – утверждает Аспиз.
Некоторые эпизоды спасения матросов были впоследствии описаны в рассказе «Гусеница» (1918 г.).
«очаковцев». «Один даже переоделся матросом и, подсев на набережной к Юре Капитанаки, завел с ним тонкий, ухищренный разговор. Он-де матрос с «Очакова», тонул при расстреле, спасся чудом и вот теперь разыскивает дорогих товарищей... Но тот с презрительным спокойствием поглядел ему в глаза, потом постепенно перевел взгляд на грудь, на живот и на сапоги. И сказал после долгой паузы: «Дурак. Штаны надел навыпуск, а нашпорники забыл».
Очерк «События в Севастополе» был опубликован в петербургской газете «Наша жизнь» 1 декабря 1905 г. В Севастополь газета шла с неделю, поэтому 4 декабря командование флотом разрешило Куприну вторично выступить с чтением «Поединка». Вечер, состоявшийся, видимо, в городском (Дворянском) собрании, прошел в бурной обстановке, закончившись скандалом. Устроитель вечера отставной генерал П. Д. Лескевич «за оскорбление офицерства» даже вызвал автора на дуэль. Но в хоре негодующих голосов раздавались и одобрительные возгласы.
После появления газеты «Наша жизнь» с корреспонденцией Куприна взбешенный Чухнин приказал выслать писателя в течение суток «из пределов «Севастопольского градоначальства». Одновременно он привлек его «за клевету» к судебной ответственности. В конце 1905 г., после допроса у следователя в Балаклаве, с него была взята подписка о невыезде из Петербурга.
В рассказе «Светлана» писатель вспоминает, как явившийся к нему балаклавский пристав вручил предписание, что ему воспрещается впредь появляться «в районе радиуса Балаклава – Севастополь».
Когда Куприн через несколько месяцев сделал попытку опять поселиться в городке, его немедленно выселили. «Лишь после намеков на «благодарность» пристав разрешил Куприну пробыть в Балаклаве один час».
«землей обетованной», где жили его герои. Но хлопоты, содействие многих влиятельных лиц, в том числе известного ученого, публициста П. П. Семенова-Тян-Шанского, остались безрезультатными.
В 1907 г. Куприн решил было продать участок в Балаклаве, но, видимо, надеясь вернуться, не расстался со своим «Кефало-Вриси». За садом присматривал сторож Иван Сербии и друг писателя Николай Констанди. В 1910 г. он писал Куприну: «Кусты такие большие, сильные. На будущем году можно надеяться на полный урожай. Деревья большие. Я каждый день прихожу».
«дело», возбужденное Чухниным (убитым к тому времени в Севастополе). Писателя приговорили к штрафу в пятьдесят рублей или аресту на десять дней. Куприн предпочел отсидеть эти дни под домашним арестом.
В эмиграции, куда в 1920 г. приводит Куприна стечение обстоятельств, он часто вспоминал о Балаклаве. Впечатления об этом городе, о своих преданных друзьях-рыбаках прослеживаются в цикле очерков «Мыс Гуроп», рассказе «Светлана».